10 историй о детстве. Пуговицы

В доме бабушки Вали было много волшебства.

В дубовом и массивном серванте жили очень красивые расписные кружки. Их нельзя было трогать, только смотреть сквозь стекло. Кружки были от разных сервизов, с разными рисунками, но стояли всегда в одинаковом порядке. Мы с двоюродной сестрой Олей придумывали истории про рисунки на них — девушка в венке очень любила клубнику и вишни с кружек по соседству. Потом была большая лужайка с цветами — кружек пять или шесть. Олины цветы были все голубые, а мои все желтые. Красные мы жертвовали гостям. В правом углу жили кружки в горошек, самые доступные из всех и мы их считали аутсайдерами.

В зале, в книжном шкафу было много разных книг и стояли два портрета — Есенина и Рубцова. На мой детский вкус Есенин был красивый, а Рубцов — нет. Баба Валя читала нам стихи и того и другого, то что нам нравилось, мы заучивали и потом рассказывали родителям и друзьям. Стихи Есенина я читала косясь на портрет и очень старалась — для него. Рубцов с портрета смотрел как-то неодобрительно и от него я отворачивалась.
А еще был чердак с огромной подборкой литературных журналов и старых пластинок, но его я открыла для себя чуть попозже.

Были куклы с обширным гардеробом, которые баба Валя и ее свекровь, моя пробабушка Маруся шили по моей просьбе зимними вечерами, когда не было летнего бесконечного огорода.

Было ватное одеяло, похожее на теплое облако, глубокого фиолетового цвета. Я любила его как живое существо, как кошку и еще ревновала — оно должно было быть только для меня.

И был главный клад моего дошкольного детства — большая красивая шкатулка с пуговицами. Их было очень много, разных форм и цветов, некоторые похожи на драгоценные камни, на других были цветные или выпуклые узоры, третьи — полупрозрачные и сквозь них интересно было смотреть на свет. Одним словом — сокровища.

Взять эту шкатулку можно было не всегда, но если получалось — я могла провести наедине с пуговицами бесконечное количество времени. Строила из пуговиц города, выкладывала реки, деревья и даже звездное небо, когда черных пуговиц становилось очень много. В моем небе было несколько лун, очень большое солнце и множество комет.
Бабушка много шила и количество пуговиц в шкатулке менялись. Их становилось то больше, то меньше. Когда их становилось меньше, я начинала переживать, что они закончатся. Это казалось большой трагедией.

У меня был друг-сосед Денис, мой ровесник. Он очень плохо неразборчиво говорил и нормально его понимали только его мама и я. Он беспрекословно выполнял все мои желания и (теперь понимаю) обращалась я с ним достаточно бесцеремонно. Он не мог переносить мое дурное настроение и готов был костьми лечь, чтобы его выправить. Но мои пуговицы терпеть не мог, потому что когда я с ними возилась, то не обращала на него внимания.
Тем не менее, видя мое расстройство, когда пуговиц было мало, чтобы из них выложить что-то масштабное, он не выдерживал, шел домой и приносил пуговицы оттуда. У его мамы тоже был небольшой запас, но этот запас лежал в обычной банке и пуговицы там были в основном черные или белые, скучные.

Однажды мама Дениса купила себе очень нарядный халат с красивыми пуговицами. С очень красивыми.

Денис крепился до моего дня рождения. 19 сентября преступление состоялось. Он срезал пуговицы с маминого халата, вытащил из шкафа жестяную коробочку какого-то импортного чая, который родители очень берегли, и, выкинув заварку ссыпал пуговицы в коробочку, и еще положил туда несколько конфет «Птичьего молока», которые я любила.
Чтобы родители случайно не наткнулись на коробочку, он ее спрятал возле водонагревателя.

На следующий день, на мой день рождения Денис торжественно преподнес мне очень красивую коробочку.

Эпичный подарок, правда. Пуговицы в шоколаде и нуге — оближи и любуйся!

Пуговицы были не простые, а обтянутые тканью. Взрослых в тот момент рядом не было, мы подумали, что сами справимся и решили их помыть. Пуговицы отмывались плохо и выглядели тоже плохо. Мы положили их сушиться на окно и забыли.

Преступление было обнаружено не сразу, но уж когда было, Денис получил грандиозную головомойку. Когда он срезал пуговицы, то в нескольких местах еще и саму ткань халата повредил. И чай тоже было жалко. Его посадили на неделю под домашний арест и мама приходила за пуговицами. А я не отдала — это же подарок! И коробочку не отдала, хотя про нее и не спрашивали.

Потом, когда Дениса отпустили, мне было его, пострадавшего жалко и я предлагала ему вместе делать пуговичные рисунки — мы занимали ими весь пол в комнате и бедные бабушка, дедушка и мой дядя должны были пробираться вдоль стен. А подарочные пуговицы еще долго пахли шоколадом.

ИСТОЧНИК