Педагогическая поэма

В семье, где педагогика стала профессией не одного поколения, неудивительно найти на книжной полке «Педагогическую поэму» Антона Семеновича Макаренко.

Мама и бабушка очень ее любили.

Меня отпугивало название. Я помню, что брала книгу в руки, рассматривала обложку, заглядывала в содержание и ставила обратно на полку.

Так и вышло, что «Поэма» стала для меня не началом, а продолжением, потому что сначала я прочитала трилогию Фриды Вигдоровой «Дорога в жизнь. Это мой дом. Черниговка».

Книга была толстенной, много раз подклеенной, но зачитанной едва ли не до дыр. Мама дала ее мне, когда я в очередной раз болела чем-то затяжным и противным. Но с момента, как книга попала в мои руки, внешний мир перестал существовать. Перед моими глазами открывались окраины Ленинграда 30-ых годов. Сложное, трудное время. Вместе с Семеном Афанасьевичем Карабановым я мерзла под мартовским ветром, заглядывала в ясные или хитрые мальчишечьи глаза и вместе с ним терпела поражения и радовалась, когда жизнь стала налаживаться.

Эта книга превратилась в мою настольную, я перечитывала любимые моменты, обдумывала раз за разом ситуации, в которых герои повели себя, ну скажем, неоднозначно. В книге много внимания было уделено этическим выборам, а эта тема никогда не оставляет меня равнодушной.

А еще в книге была любовь. Даже не так. В книге было много любви. На первом плане это была любовь к детям и своей профессии. С детьми нельзя работать без любви, такая банальная истина здесь раскрывалась как целая вселенная. Для Семена и его жены Галины их мальчишки никогда не были безликой массой, толпой. Для каждого они находили время, силы, каждому отдавали часть души. Я представляла себе каждого из героев книги живыми и настоящими.

С первого же появления Владимира Михайловича я поняла, что хотела бы, чтобы такой человек был в моей жизни. И что если я решусь когда-нибудь работать с детьми, то главными моими ориентирами будут Владимир Михайлович и моя бабушка Валя.

Владимир Михайлович в книге открыл для меня неизвестную грань любви к жизни — немолодой, одинокий, похоронивший любимую жену, он остался человеком, который носит в себе щедрое и теплое солнце, но при этом сохраняет очень трезвый и осмысленный взгляд на людей и события.

Книга Вигдоровой стала моим этическим учебником, видимо уже можно говорить, что навсегда.

И кроме перечисленного в книге жила любовь между мужчиной и женщиной. Семья Семена и Галины при всей разнице характеров, вспыльчивости Семена — очень счастливая семья. Их отношения с годами становятся все глубже, нежнее и ближе.

В книге упоминалось, что Семен был учеником Антона Семеновича Макаренко, и с теплом и любовью рассказывалось о колонии Горького. Когда я дочитала трилогию (запоем, за несколько дней), мама, увидев, что я сама не своя, так мне не хотелось расставаться с книгой и героями, принесла мне «Педагогическую поэму».

В нее я бросилась, очертя голову, и хотя читалась она иначе, совсем с другими интонациями и красками, оторваться от нее я не могла так же, как и от «Дороги в жизнь». Трудные судьбы, живые настоящие мальчишки, мертвая педагогическая теория, которая не давала Антону Семеновичу ответа на вопросы как и что делать — куда там приключенческим романам. И в книге был совсем еще юный Семен, яркий, огненный и мятущийся. А в конце появилась и черноглазая Галина, которую ребята называли Черниговкой.

Я спросила бабушку Валю, трудно ли быть учителем. Она ответила, что любое дело трудное, если его не любить. Тогда я спросила, раз она любит свое дело, значит ей легко быть учителем? И легко, и трудно, ответила она. Здесь было над чем подумать.

В книгах затрагивалась еще очень интересная мне тема — взросления и внутреннего становления. Меня мучали это вопросы — кто я, что я, зачем я? Кто я для самой себя и кто я для других? В 12 лет думать об этом сложно, не хватает жизненного опыта, знаний, понимания. Все — ощупью, натыкаясь на острые углы и твердые предметы, проваливаясь в бездонные ямы и путаясь в трех соснах. И главное — нет слов, чтобы объяснить хоть себе, хоть другим, что же с тобой происходит.

Я целенаправленно стала искать и читать книги о подростках, о взрослении, о школах и школах-интернатах. Через какое-то время заметила, что мне интереснее читать книги, которые рассказывают о жизни в каком-то устоявшемся коллективе, когда об этом рассказывается от лица взрослого — учителя, воспитателя. Задумалась, почему так, и хотя не быстро, но поняла — подростки не умеют, не могут обобщать, не могут увидеть целостность, для них все всегда — здесь и сейчас. Взрослые способны посмотреть на ситуацию, события и людей под разными углами, осмыслить, объяснить, обобщить.

Как ни странно, но при таком вот отношении отождествляла я себя с мальчишками-хулиганами, моментально погружалась в образы и с легкостью угадывала их мотивы и поступки. Почему так — не знаю до сих пор.

Неудивительно, что повзрослев, я попробовала себя в роли педагога, поработала с детьми и поступила в педагогический институт.

Пять лет в детском саду было хорошим временем. Я любила детей, а они меня. Каждый день мы учились чему-то друг у друга, каждый день был богат эмоциями и впечатлениями. Работать с детьми легко и трудно, я поняла о чем говорила мне бабушка. К детям нельзя идти с пустотой, это главное.

Когда мы переехали жить в Питер и начались непростые времена, я не пыталась устроиться на педагогическую работу — чувствовала, что нет, на этом этапе мне нечего отдать, такая работа требует большой внутренней ресурсности, которой у меня не стало.

Жизнь вносит свои правки. Мне нравится то, чем я занимаюсь сейчас, тепло вспоминаю работу с малышами. А вот бабушка Валя считает, что я прошла мимо своего призвания. Я же в этом совсем не уверена. Кроме любви в профессии педагога нужно много подвижничества, воли и силы духа. Смогла бы я? Теперь это уже не узнать.

А книги о взрослении, социализации, инициациях, об отношениях учитель-ученик интересны мне всю жизнь.
В какой-то момент я начала думать, что в этой теме вряд ли я найду для себя что-то новое и масштабное. А потом Дьюи подарила мне „Дом, в котором“ М. Петросян.

Эта книга стала для меня в один ряд с книгами Макаренко и Вигдоровой.
О ней сложно говорить, читается она запоем и после нее нужно время, чтобы придти в себя.

Кроме этих масштабных произведений, в моей коллекции книг о взрослении, подростках и замкнутых системах есть очень разные книги, которые тоже оставили место для размышлений.

Делюсь:
А. Макаренко „Педагогическая поэма“
Ф. Вигдорова „Дорога в жизнь. Это мой дом. Черниговка“
М. Петросян „Дом, в котором“
В. Добряков „Король живет в интернате“
Г. Белых и Л. Пантелеев „Республика ШКИД“
Л. Будогоская „Повесть о рыжей девочке“
Й. Курвинен „Овчарка Рой и девятый «В»“
Л. Тунгал „Половина собаки“
В. Козлов „Президент Каменного острова“
В. Мухина-Петринская „Корабли Санди“, „Утро. Ветер. Дороги“
С. Иванов „Его среди нас нет“
Г. Щербакова „Отчаянная осень“
Л. Кассиль „Кондуит и Швамбрания“
В. Осеева „Динка“
М. Семенова „Братья“
С. Логинов „Земные пути“
В. Крапивин „Колыбельная для брата“, „Мальчик со шпагой“
Т. Поликарпова „Две березы на холме“