Старшие классы

Осенью 1997 года поредевшим смешанным составом бывших девятиклассников мы пошли в другую школу в 10 класс. Там нас разделили. Классов было три — гуманитарный, математический и обычный. Мы с Мишей и еще несколькими мальчишками из их класса пошли в гуманитарный.

Когда жизнь сильно меняется, это всегда сродни перерождению или выходу в большой мир из уютной и привычной скорлупы. Это всегда дискомфортно и почти всегда больно.

Но мы точно не были готовы к тому, что нас будут считать людьми второго сорта.

При всей нелюбви моей бывшей классной руководительницы — это была честная неприязнь.

В новой школе были другие правила. Когда я получила первую тройку по физике за правильно решенную самостоятельную, я спросила, почему? Ответ был прекрасен — «ты списала». На вопрос «Почему вы так думаете?» я получила ответ не по существу, а размышления о моральном облике, о том, что «из вашей школы нормальных не приходит» и что-то еще в таком роде.

У меня не было привычки и опыта войны за оценки, кроме того, такое отношение повергло меня в настоящий шок. Я стала присматриваться к происходящему и чем дольше смотрела, тем больше утрачивала связь с реальностью. Это было похоже на какую-то игру, правила которой нам забыли рассказать.

В гуманитарном классе «а» новой школы было пять отличниц, три из которых шли на золотую медаль и две — на серебряную. У каждой был свой кружок приближенных. Все пять друг друга терпеть не могли и не упускали случая устроить гадость друг другу или группе поддержки. Не вступающие в коалиции остальные считались аутсайдерами. Нас, новичков первое время попросту игнорировали.
Мы смотрели на происходящее с желанием проснуться от тягостного сна.

Почти все учителя с начала учебного года высказывали нам свое «фи», кроме нашей новой классной руководительницы — замечательной женщины и хорошего педагога, которая старалась нас поддержать, подбодрить и даже воевала за нас с некоторыми преподавателями.

Через несколько месяцев многие учителя, присмотревшись к нам, стали относиться лучше и справедливее, но физичка, математичка и немка позиций не сдавали. И тогда мы стали прогуливать их уроки. Демонстративно. Ходили только на контрольные и самостоятельные, прилично их писали, получали свои тройки и уходили.

Мы не жаловались, но на родительском собрании в конце четверти кто-то из наших родителей все же не удержался и высказался за всех. Был скандал, классная пообещала урегулировать вопрос.

Компромиссы и подростки — явления плохо совместимые. Нам было трудно. Мы не хотели ничего доказывать людям, которые вешали на нас ярлыки, и старались не иметь с ними дела.

Прогуливать уроки оказалось весело, тем более, что к нам стали присоединяться другие бунтари. Наша классная стала ходить на проблемные уроки и спорила с учителями, отстаивая наши работы и наши ответы. Конечно же, любви к нам это никому не добавляло.

Десятый класс вытянул много нервов. А у меня обнаружилась новая особенность — я стала терять сознание от духоты, нервов и переутомления. Первый раз это случилось после урока физкультуры — мы пришли в душный класс, я села за парту, поняла, что мне не хорошо, положила голову на руки и отрубилась.

Второй раз вышел поэкзотичнее — после уроков мы остались делать задание по информатике к зимнему зачету. Про информатику и учителя надо важное сказать — в отличие от многих других Игорь Юрьевич не относился к нам с пренебрежением. Он ценил людей, способных и готовых думать. В кабинете информатики, в отгороженном шкафом закутке стояли 8 компьютеров. Это были мамонты: УКНЦ с 12см экранами, черно-белые, с 16-ю градациями серого цвета. Или с 8-ю, не помню.

Первый зачет по информатике мы сдавали так: нужно было выиграть в «Сапера» на уровне любителя. Это было на 5-ку. На 4 — на уровне новичка. Тем, кто мог пройти на уровне профессионала, светила 5-ка в полугодии.

Сначала я не поняла, как это работает, но разобралась и мне очень понравилось. В нашей компании иношкольников уровень любителя осилили все. А вот местные страдали. Но обратиться за помощью к нам мешали короны. А мы не навязывались.

Игорь Юрьевич был вежлив, но безжалостно ироничен. И выражался хотя и вежливо, но недвусмысленно.
Информатика — это будущее, в котором люди должны уметь думать. «Сапер» — это даже еще не думать, а первый маленький шажок в сторону систем и алгоритмов. Используйте мозг, пожалуйста.

Информатика стала нашей отдушиной. Игорь Юрьевич, присмотревшись к нам, стал рассказывать и показывать нашей подгруппе много интересного и мы приходили после уроков писать программу для зачета. На бейсике.

В один из таких заходов я отключилась прямо за компьютером. Очнулась от того, что на меня вылили бутылку воды. Миша и Игорь Юрьевич отвели меня к школьному врачу и информатика стала для меня закрыта — И.Ю. сказал, что поставит мне четверку за год, но чтобы больше он меня на своих уроках не видел. Нечего его, пожилого человека, так пугать. Я расстроилась, но скоро оценила нежданный подарок — можно было сходить в библиотеку, в ближайшее кафе или немного побродить по городу недалеко от школы.

Но самый эпичный случай был в конце года на уроке по биологии. Я решала у доски задачу по генетике. Решила. Но когда писала ответ, класс вдруг закачался перед глазами и я красиво сползла по доске и упала, ударившись головой об угол тумбочки с цветами. Миша потом рассказывал, что это было медленно и страшно. Я не помню. Учительница и класс сильно испугались. Мишка на руках отнес меня в кабинет врача. Биологичка тоже поставила мне 4 за год и сказала, чтобы я даже в коридорах ей не встречалась до окончания школы, пожалуйста.

А мне не могли поставить нормальный диагноз — от чего это происходит. Мама таскала меня по врачам, я все время сдавала какие-то анализы, пила таблетки, потому что давление у меня все время падало в нечеловеческие цифры и регулярно отключалась. В итоге мне поставили диагноз ВСД и сужение сосудов, врачи пугали маму ужасными ужасами и только старенький врач-терапевт детского отделения спокойно говорил маме, что «девочка перерастет».

А в школе говорили о беременности. Ну конечно, что еще может быть, если мальчик и девочка дружат и за ручку ходят. Эти сплетни шли мимо меня, а вот мама из-за этого очень переживала и злилась. «Сердобольные» знакомые советовали перевести меня на домашнее обучение, «раз уж так вышло». В школе, стоило мне заболеть, Мишку спрашивали, когда он станет счастливым папой. Он тоже, как и мама, ничего мне об этом не говорил. И в этой ситуации нас снова очень поддерживала наша классная Ольга Семеновна, которая ходила и ругалась и с учителями, и с нашими одноклассниками, если до нее что-то доходило.

Сейчас, когда я пишу об этом, понимаю, что самая трудная школьная история из цикла — именно эта. Думала, что она обойдется мне проще, но нет, отголоски того тяжелого времени живут внутри, недоболело.

Миша на зиму переехал к бабушке, которая жила в центре города, недалеко от школы. Осенью и весной он приезжал утром на мотоцикле и мы вместе ехали в школу, а зимой это было сложно. Мы стали меньше времени проводить вместе и отчаянно скучали друг по другу.

Летом после 10 класса мы чувствовали себя как спасшиеся после кораблекрушения моряки — вроде бы надо радоваться, а сил нет.

В 11 класс пошли не все из тех, кто был в 10-м. Наша компания уменьшилась, мальчишки плюнули на школьные заморочки и ушли в техникум. Рассказывали потом, насколько проще там учиться и что отношение там ко всем нормальное, в отличие от.

Информатика и биология остались моими свободными часами, я проводила их в школьной библиотеке, быстро сдружившись с работающей там женщиной.

В 11 классе я однажды снова напугала Игоря Юрьевича, и снова — с выдумкой и огоньком. Нашу подгруппу (информатикой занимались небольшими подгруппами, разбитыми так же как для инъяза) Игорь Юрьевич ласково называл «гады немцы» и явно испытывал к нам симпатию. А еще случайно выяснилось, что он тоже любит научную фантастику и мы с Мишей стали обмениваться с ним книгами. Но щадя его нежное сердце, я не заходила к нему вместе с Мишей, а ждала где-нибудь так, чтобы И.Ю. меня не видел.

Так было до весенних каникул. Миша и Денис договорились с И.Ю., что будут приходить в кабинет информатики, писать программу к годовому зачету. Я иногда приходила с ними, кроме нас там никого не было. Важный момент — Игорь Юрьевич жил в доме недалеко от школы и окна его квартиры смотрели на его же класс на четвертом этаже.

В тот день было очень тепло, мы открыли окно. Миша и Денис сидели за компьютерами, а я села на окно, свесив ноги на улицу. Внезапно я увидела, как от дома напротив огромными прыжками к школе несется высокая худая фигура. Я не узнала учителя, но подумала, что это неспроста. Через несколько минут Игорь Юрьевич ворвался в класс как потерявшая берега стихия. Он увидел меня из просто бледного стал зеленым. Отдышался и сказал мне «уйди отсюда, я сейчас отдышусь и буду сильно ругаться, орать буду». Я моментально испарилась, а Миша потом рассказывал, что да, сильно ругался. Вспоминать об этом теперь смешно, но учителя нашего жалко. Я не хотела ему зла.

В 11 классе мы с Мишей чуть было не расстались, об этом я писала тут.

От экзаменов меня освободили, и врачи, и учителя тут проявили единодушие. Поэтому конец 11 класса для меня стал просто временем ожидания конца школьного года. На выпускной я не пошла, аттестат получила чуть раньше. А Миша пошел.

Перед началом торжественной линейки, которая должна была пройти в школьном дворе, школьный автобус, выезжая за ворота, задавил котенка. Девчонки рыдали. У всех остался осадок от этого праздника совсем непраздничный.

Старшие классы оставили глубокую борозду внутри.