Судьбоносный листочек

Три фальстарта

Миша появился в нашей школе в 5 классе. Его семья переехала из центра города в поселок в 9 километрах от города — мишин отец получил в наследство дом от бабушки и перевез туда семью.

Первый.Это было начало сентября, один из первых уроков, на которых два наши параллельных класса посадили вместе. Урок русского языка, я делаю разбор предложения у доски. В класс вошла завуч, следом за ней — невысокий худенький мальчик, очень светлый блондин. Новичок, который теперь будет учиться в пятом «б». Я отвлеклась на новичка и получила 4. У нас была новая учительница по русскому и я расстроилась, что вот так с самого начала взяла не очень удачный старт. А на новичка разозлилась — из-за него все. Не мог нормально к началу урока придти.

О его существовании я благополучно забыла на пару месяцев, но потом он плотно вошел в мою жизнь. Если до его прихода мой авторитет самой умной девочки среди наших параллелей был непререкаемым, то теперь стало не так. Нас начали сравнивать. Меня это доводило до бешенства: например, алгебра — у Лены за контрольную пять с минусом, а вот у Миши Румянцева из б твердая пятерка. Или олимпиада по русскому — у Лены 47 баллов, у Миши 48. Иногда бывало и наоборот, но если самому Мише было все равно, то мне совсем нет.
НЕ НАДО МЕНЯ НИ С КЕМ СРАВНИВАТЬ яростно молчала я.

Второй.В 7 классе мы первый раз участвовали в общешкольном вечере перед 23 февраля. Называлось мероприятие «Великолепная девятка» (по аналогии с «великолепной семеркой»). Участвовали по одному человеку от наших классов, из бэшек был Миша. Я очень болела за своего одноклассника Диму, у которого были приличные результаты до задания, в котором нужно было прочесть стихотворение девочке.

Для этого конкурса пригласили несколько симпатичных девчонок из зала. Участники брали одну из девочек за руку, выходили с ними в центр и читали им стихи, в основном скомкано и быстро, что-то из школьной программы.
Мишка выбрал самую красивую девочку, вышел с ней в центр и очень сильно покраснел. Посмотрел в зал, потом в глаза девочке и начал читать стихотворение. Он не читал как остальные, он говорил так, как будто в зале больше никого не было. Я не знаю это стихотворение, и найти его не смогла, помню оттуда только строчку «я увидел тебя и влюбился в водопад твоих русых волос...»
Весь зал тогда замер — происходило что-то запредельное. Мелкий стеснительный блондинчик взял за руку не одну девочку из выбранных, а каждую из зала и подарил каждой Чудо. Я была потрясена. И еще больше — когда он выиграл. Такого никто не ожидал.
Победителю вручили книжку «Принцесса Изабо» Терзакиса Ангелоса. Когда он шел с книгой мимо зрителей, я помню свое жгучее желание взять эту книгу в руки, прочесть ее, хотя бы аннотацию… но книга была во вражеских руках.

Школа долго бурлила после того конкурса. Кажется, именно тогда я решила, что этот блондинчик слишком много себе думает. Но я ему покажу его место. Еще не знаю как, но придумаю.

Третий.Восьмой класс, конец осени. На большой перемене я стою в школьном коридоре и читаю «Выдумки чистой воды» 2 часть. Вдруг книга вырывается из моих рук. Он стоит напротив, смотрит на обложку, небрежно говорит «А, я читал», сует книгу обратно мне в руки и уходит. Я — маленький, но очень злой вулкан. Он ушел, я осталась.

Девятый класс

Начало осени в девятом классе мне далось тяжело. Женькин класс выпустился, мне не к кому было уйти на переменах, общаться с одноклассниками не очень хотелось. А еще из-за каких-то проблем в расписании и городских совещаний учителей у нас часто были соединенные уроки с классом б, почти всегда эти уроки были к кабинете физики — самом большом в школе. Но все равно это каждый раз была война за места.

И вот тут у меня был бонус.
Мое любимое место на таких уроках было — предпоследняя парта в первом ряду у окна. Мне не нужно было бежать, чтобы ее занять — для меня ее всегда занимал одноклассник, тот самый, которого я спасла в седьмом классе от нападок одноклассницы, сказав ей, что она ему нравится. Вряд ли он когда-нибудь узнал об этом, но черт побери, до чего причудливо тасуется колода...

Он был крупным парнем и за места боролся как на каком-нибудь матче по регби. Мне это нравилось. Он занимал себе последнюю парту, а мне — предпоследнюю. Мальчикам с девочками садиться тогда было не принято, только если уж совсем мест не было. Со мной практически всегда сидела Оля, самая скромная и тихая девочка в нашем классе. С ней я тоже не дружила, но она меня раздражала меньше остальных.
У одноклассника был резон занимать мне место — решив самостоятельную или контрольную, я всегда отдавала тетрадку в класс, кому-то свериться, кому-то списать (мне это было не слишком важно), а на таких уроках я отдавала тетрадь Толику первому и он же следил, чтобы к концу урока тетрадь вернулась. А когда и я и он заканчивали с заданием, то играли в карманные шашки.
Учителям точных предметов, кажется, очень понравилось объединять наши классы для самостоятельных работ, в тот год они были у нас еженедельно. А учителя приходили вначале урока, давали задание и уходили ко конца урока.

Шла вторая половина октября, у нас была самостоятельная по алгебре, рассчитанная на два урока (уроки у нас тогда шли парами, например 2 урока алгебры, потом 2 урока истории и т.п.). Мы сидели как обычно на первом ряду, впереди меня сидели девчонки из б, которые на перемене отобрали у своих мальчишек какой-то листок и не отдавали им. В какой-то момент одна их них, бросила листок мне, попросив «Подержи». Я взяла листок и посмотрела, что там. Этот листок определил жизнь на много лет вперед.

Прочитав, то что там было написано, я вскочила и подошла к той парте где сидели Миша и его лучший друг (именно у них одноклассница отобрала листочек), положила листок на парту и глядя то на одного, то на другого спросила, чей это листок. Миша поднял глаза и сказал «Мой».

Глаза у него были серые, он смотрел внимательно и удивленно. Я сказала, «кажется, нам есть о чем поговорить», и поняла, что у меня большое смятение чувств.

Здесь нужно отдельно сказать о моем увлечении фантастикой — я была в нем космически одинока. Дома кроме меня фантастику читал только папа, но подростком я перестала с ним обсуждать книги, мне вообще стало казаться, что родители меня не понимают и я не хотела с ними ни о чем важном разговаривать. Мои подруги не читали ничего за пределами школьной программы, разговаривать о книгах мне было не с кем. В городской библиотеке не так давно появились «Марсианские хроники» Брэдбери, которые я никак не могла поймать — трехтомник все время был на руках.

На том листочке были написаны имена и названия книг — Рэй Брэдбери «Марисанские хроники»!!!, Клиффорд Саймак, Роберт Хайнлайн, Андре Нортон, Роберт Шекли, Роджер Желязны, Энн Маккефри.

Мы вышли в школьный коридор, проговорили всю перемену, а потом всю большую перемену, и следующую...

На листочке был список книг, которые Миша хотел отложить в городской библиотеке — там работала мама его друга.

На другой день Миша принес мне Саймака «Город» и Хайнлайна «Марсианку Подкейн», а я ему — Желязны «Девять принцев Амбера» и сборник «Сказочная фантастика» (тяжеленная была книжка).

Мы начали обмениваться книгами и разговаривать про них. Редко на переменах, часто — после уроков.
Забавно, что наши одноклассники довольно долго не замечали, что происходит.

Оказалось, что у нас с Мишей очень совпадают вкусы и взгляды на литературу. Для меня меня было открытием, что обсуждать книги может быть так увлекательно, да еще и те, на которые дома, все, кроме папы, косо поглядывали.
Еще не было никакого намека на романтику или что-то за пределами книг, но эта общность уже тогда делала меня счастливой.

Олимпиада

В декабре меня, Мишу и еще одного нашего одноклассника Дениса отправили на городскую олимпиаду по биологии. Олимпиада была в школе на другом конце города.
Мы договорились, что Миша заедет из своей деревни ко мне и дальше мы поедем вместе.

Он приехал с запасом по времени, мы сели пить чай. Он достал из сумки два большущих апельсина — подарок. Это было беспроигрышно, моя любовь к апельсинам всю жизнь — безгранична. Он не знал этого, но вот так сразу попал. Я помню тот момент очень фотографически — яркий рыжий апельсин в руке. Его руки в тот день мне очень понравились — большие, надежные, спокойные. В них жила уверенность и добрая сила.

Всю дорогу в одном, потом во втором автобусе мы смеялись и шутили. В школе нас должны были встретить, но почему-то не встретили, мы долго искали нужный класс, это было тоже казалось очень смешным. Мы опоздали, комиссия была недовольна, но нам было все равно. После олимпиады мы пошли гулять втроем, это тоже было весело, но не так. Денис казался лишним — говорил невпопад, шутил по-дурацки.

Олимпиада стала переломным моментом — после нее Миша стал приходить в гости. Два раза в неделю у него была секция по баскетболу, после нее он приходил ко мне. Мы пили чай и разговаривали про книги до его вечернего автобуса в деревню.
Автобус туда ходил три раза — утром, в обед и вечером. Утренний автобус часто опаздывал, поэтому ребята оттуда приходили в школу в такие дни к середине первого урока. Одно такое опоздание сделало наши с Мишей отношения видимыми.

Был совместный с б урок алгебры, в этот день мы должны были писать контрольную. Моя соседка по парте Оля болела, я сидела одна на своей любимой предпоследней парте у окна. Свободное место было еще на среднем ряду на первой парте — сосед моего одноклассника тоже болел.
Миша вошел в класс, получил порцию негодования от учительницы и осмотрелся — куда сесть.
Колька на первой парте радостно убирал сумку со второго стула, надеясь, что Мишка поможет ему с контрольной, а Миша, стоя у двери залился густой краской и медленно пошел через весь класс ко мне. Когда он прошел мимо второго ряда, в классе мгновенно наступила тишина. Все глаза смотрели на него, а потом — на меня. Думаю, что я стала такой же пунцовой как Миша. Он подошел к моей парте, сказал «привет» и сел рядом.

Я хорошо представляю ту картину — очень красные мальчик-блондин и чернокосая девочка за одной партой, на которых скрестились взгляды остальных тридцати человек и учительницы. И потрясенная тишина.

Учительница не стала ничего говорить, а просто продолжила урок. Но я ничего не слышала — вокруг меня крутилось небо. Это было так смело, безоглядно и так приятно!

В дальнейшем на всех совместных уроках Миша садился со мной. Мы быстро делали задания, я свой вариант, он свой и отдавали тетрадки Толику — вот кто был абсолютно счастлив. И мы стали больше разговаривать на переменах — он заходил за мной в класс, мы шли к моему любимому окну в коридоре и разговаривали там до звонка. Или ходили в нашу маленькую библиотеку — там практически никогда не было людей, и мы могли там спокойно поговорить в тишине.

Наше общение проносило мне огромную радость и я видела такую же радость в его глазах. Но ни он, ни я не думали о том, что это наше общение может стать чем-то большим.