Я умная, значит главная!

Школа прочно и властно вторглась в жизнь, принесла новые впечатления, людей, знания.

Этот мир был интересным, но в нем было чертовски мало комфорта.

Одной из первых нерешаемых и очень больных проблем было просыпаться по утрам. Еще пять минуточек, еще десять полчасиков — я могла довести маму до трясущихся рук этими своими «еще чуть-чуть». На то, чтобы вытащить меня из кровати, требовалось не менее получаса. На радикальные меры подъема мой организм реагировал тошнотой и рвотой, так что родители смирились и будили меня поэтапно. Нормально приходила в себя я примерно к третьему уроку.

Второй сложной проблемой стало то, что я не питалась в школьной столовой. Я просто не могла это есть и меня тошнило от одних запахов школьной еды.

Среди младших 1-3 классов больше не было никого, кто носил бы очки и на переменах поначалу меня пробовали дразнить. До этого меня никогда не дразнили и я понятия не имела, как на это нужно реагировать. Поэтому внешне не реагировала никак, только смотрела с удивлением. Не психовала, не обижалась, не огрызалась. Оказалось, что это идеальная тактика. Один раз мальчишка из третьего класса очень долго передо мной кривлялся и вопил всякие дразнилки, потом выдохся, а я спросила у него участливо «Устал, да?» Кажется, я тогда что-то у него в голове поломала. Дразнилки скоро прекратились и кажется это дешево мне обошлось, не могу вспомнить, чтобы я из-за них переживала.
Переживала из-за другого — если не получалось что-то понять и запомнить с первого раза, если пробегала кросс не первой или получала четверки. Считала это стыдным, потому что я в классе самая старшая. А раз самая старшая, то должна быть самой умной. Это была какая-то абсолютно очевидная для меня истина.

Учеба давалась мне легко, узнавать новое было интересно, а наука математика меня просто завораживала.

Позже, уже подростком, когда я читала «Трое с площади карронад» Крапивина, я наткнулась там на такое:

«Мама не знала, что, следя за игрой, Славка почти не дышал, разговоров
не слышал и холода не чувствовал. И не видел людей. Только шары.
Движение жёлтых шаров завораживало Славку. В этом движении были строгие законы, разгадывание которых приносило радость. Он научился безошибочно чувствовать, куда и как разбегутся шары, ударившись друг о друга.
<...>
И когда Славка в школе познакомился с наукой математикой, цифры и числа в задачах тоже показались ему жёлтыми шарами.»

Математические задачи не казались мне желтыми шарами, но я тоже чувствовала их строгие законы. Когда я прочитала так хорошо сформулированное, то поняла — такое бывает, это не уникальный случай и очень обрадовалась. Но это было позже.

А тогда, в начале долгой школьной жизни, в которой было много зыбкого, математика была самым надежным якорем, которому можно было доверять. Находить правильные решения, угадывать за ними систему было моей любимой игрой. Тогда же, в первом классе я поняла, что любые задания на время причиняют мне сильнейший стресс — я всегда боялась не успеть. Именно поэтому всю школьную жизнь я делала контрольные и самостоятельные работы за 15-20 минут, вместо отведенного урока, а остальное время выводила себя из тихой внутренней истерики.

Довольно быстро одноклассники стали просить меня о помощи, если что-то не получалось. Я никогда не отказывалась помочь, объясняла и показывала, поэтому практически со всеми в классе у меня были приятельские отношения. Но вот воспринимать одноклассников на равных я не могла. Между мной и остальными была дистанция, сломать которую получилось только в 9 классе и то очень условно.

К концу первого класса в учебе я была лидером, звеньевой своей звездочки (наш класс был последними октябрятами в школе, и первыми, кого уже не приняли в пионеры) и старостой класса. Тогда еще я не чувствовала себя одинокой, просто взрослой и ответственной. А еще — и это чувство появилось не сразу, для него накапливались события — главной. Формула «я умная, а значит главная» была мной осознана в таком виде в третьем классе.

Тогда, примерно в конце октября было принято решение поделить наш класс на две параллели, вместо одного класса в 30 человек должно было стать два класса по 15. Родители очень переживали и мы очень переживали. Все хотели быть в «а» классе и остаться с нашей учительницей.

Я услышала тогда разговор родителей после родительского собрания, который не был предназначен для чужих ушей, особенно детских — другие мамочки говорили моей, что ей-то переживать не стоит, Евгения Васильевна меня ни в коем случае не отдаст. Смысл был примерно такой, что самую умную девочку в классе она себе оставит любой ценой.

Значит я самая умная? Мне понравилась эта мысль. И еще понравилось, что это не вызывает никаких сомнений у других. Быть самой умной приятно и дает преимущества — мне не нужно бояться того, чего должны бояться остальные. Тогда я смутно догадалась, что в устойчивых коллективах есть иерархия, в которой у каждого свое место. Мое место важно. В этом тоже угадывались законы, как в математике, я их чувствовала, но не могла понять и сформулировать, на помощь приходила одна лишь интуиция.

И вот пока все мои одноклассники боялись деления, я чувствовала себя абсолютно спокойной и старалась сказать что-то ободряющее самым нервным. Они тянулись к моим спокойствию и уверенности, как растения тянутся на свет, а я купалась во внимании и ощущении собственной нужности.

Нас разделили. Разумеется, я оказалась в классе «а». Тогда я поняла еще кое-что — умные получают все, что хотят. А что же получают самые умные?..

На долгое время этот вопрос остался открытым.