Карусель блогов ТОП-10

Крапивинские мальчишки

Кабу-табы

Крапивинские мальчишки
Эта сказка пришла
Вслед за пыльными маршами —
Колыбельная песня в ритме конных атак.
Детям сказка нужна,
Чтобы стали бесстрашными,
Взрослым тоже нужна — просто так,
просто так…
©️ В. Крапивин

Папины родители жили через дорогу от нас. Мамины — примерно в полукилометре на той же улице. У тех и других было большое хозяйство с огородом, домашним скотом и каким-то бесконечным круговоротом дел. Но была и принципиальная разница.

В доме родителей мамы идолом и любимым пристанищем был книжный шкаф и чтение книг считалось лучшим досугом из возможных.

В папиной семье тоже любили книги, но иначе, больше издали, почтительно и робко.

Слева направо: дед Иван, бабушка Нюра, мой папа, у него на руках моя двоюродная сестра Оля, бабушка Маша

Книг в их доме было мало — две скромные полки на небольшой этажерке. Но именно с этой этажерки я однажды вытащила книжку «Всадники со станции Роса». Это был сборник рассказов, которые я полюбила сразу и глубоко.

10 историй о книгах. Крапивинские мальчишки, изображение №2

Те вечера, которые я проводила у бабушки Нюры, проходили так — сама бабушка Нюра, ее сестра и мой дед, закончив с дневными заботами, собирались в небольшой комнате, которая днем служила прихожей, а вечером — местом, где все собирались и занимались делами вечерними. Бабушка Нюра вязала, бабушка Маша пряла, дед Иван плел большие кошелки для сена или вырезал берестяные наличники на окна. Они у него выходили очень красивыми, хотя сюжетов было всего два — лебеди в волнах или переходящие друг в друга ромбы.

В прихожую выходил бок русской печки с духовкой, в которой зимой запекалась тыква или яблоки, сушились семена. Я любила стоять, прижавшись к теплому боку печки, и смотреть, как бабушка Маша прядет. Под стук ножной прялки кудель таяла, а спрядаемая из бесформенного облака шерсти нить, иногда белая, но чаще серая, грозовая вилась бесконечной струей и это был какой-то гипноз. Смотреть на это можно было как на горящий огонь — бесконечно.

10 историй о книгах. Крапивинские мальчишки, изображение №4

Пока я не умела читать, мы слушали радио, иногда бабушки пели. У них были хорошие сильные голоса и очень красивая слаженность. Когда я научилась читать, то в такие вечера читала вслух. Бабушки и дед могли слушать меня бесконечно и очень радовались, когда я предлагали им почитать.

Рассказы Крапивина нравились нам всем. Рассказов было шесть:

Всадники на станции Роса
Такая была планета
Далёкие горнисты
Старый дом
Бегство рогатых викингов
Баркентина с именем звезды.

10 историй о книгах. Крапивинские мальчишки, изображение №8

С этими рассказами в мою жизнь пришли и надолго остались рядом Сережа Каховский, братья Иту Дэн, Джонни Воробьев и Мальчик, Который Знает Все Паруса.

Они все были разными, но такими славными, добрыми, умными и у них была интересная, полная событий жизнь. А как здорово было читать вслух, подбирать для разных героев разные интонации, представлять, как бы они говорили и что делали, если бы оказались здесь и сейчас...

Когда я училась во втором классе, мама принесла мне из библиотеки «Дети синего фламинго». Ее я прочитала в Тамбове, на очередном витке лечения зрения.

Дружба Женьки и Малыша-Юльки произвела на меня огромное впечатление. Оказывается, понимание с полуслова и полувзгляда, как у меня с моей Женькой бывает и у других! И существует дружба в которой другой человек — как часть тебя, и лучшая часть. В книжке были отличные иллюстрации, которые я тоже полюбила.

10 историй о книгах. Крапивинские мальчишки, изображение №13

Осенью в школе была выставка-распродажа поделок, куда нужно было принести что-то, сделанное своими руками. Папа с дедом сделали для меня разделочные доски на лицевых сторонах которых прибором для выжигания я сделала рисунки на тему острова Двид. На двух из трех досок был Ящер. Все три доски быстро купили, мне были приятны оба момента — и то, что доски кому-то понравились, и то, что я заработала деньги.
А в пятом классе я прочитала две книги, которые стали моими любимыми на много лет — «В ночь большого прилива» и «Голубятня на желтой поляне». Я не могла от них оторваться и погружалась в чтение с головой. Весь мир уходил в сторону и ничего не имело значения кроме Планеты, параллельных миров, поезда до станции Мост, барабанщиков стены, Эры Багровых Облаков, горячего желания справедливости и бескомпромиссной дружбы. После них я целенаправленно искала в городских библиотеках книги Крапивина. Часто приходилось записываться в очередь — его книги хотели читать.

На мое двенадцатилетие родители и Женька подарили мне «Мальчик со шпагой» и «Журавленок и молнии».

В городе на тот момент остался один книжный магазин и в нем продавались 8 книг Крапивина. Вместе с подарками я успела получить 4 из них, половину… С деньгами у родителей было сложно, когда они смогли выделить мне деньги на оставшиеся — было поздно, их уже купили. Я переживала это как большую Потерю.

К тринадцати годам моими любимыми героями из крапивинских книг были Славка Семибратов и Тим Сель из повести «Трое с площади карронад».

10 историй о книгах. Крапивинские мальчишки, изображение №17

От этой книги у меня мурашки бежали по телу. Эпизод, когда Тим отправился в шторм на яхте, чтобы догнать друга, и момент с цепью я знала наизусть. ***

А белая дорога снилась мне несколько раз, как и Славику.

И его одиночество до встречи с Тимом тоже было мне знакомо. Когда я читала, как Славка шел по городу, в котором были только черные и серые краски, его тоска была моей тоской. Одиночество в 12 лет ощущается остро и безнадежно.

Когда приходила Женька, ощущение одиночества развеивалось, но полностью не уходило. С Женькой, несмотря на близость и привязанность, мы были абсолютно разными и разделить с ней мысли и чувства про книги я не могла.

В книгах Крапивина я находила ответы на многие свои вопросы и формировала отношение к тому, что правильно, а что нет. Только на одной теме спотыкалась и терялась — конфликтах героев со взрослыми.

В книгах все было понятно: Дзыкины — скандалисты и рвачи, Сыронисский и дядюшка Витя — беспринципные карьеристы, манекены вообще абсолютное зло. Но в жизни все было не так. Как бы я ни всматривалась в людей рядом, даже в тех, кто мне совсем не нравился, в них было намешано много всего. Не было чистого зла и не было белоснежного добра в людях и в жизни. Хотелось упрощать, но получалось наоборот, только усложнять.

К книгам Крапивина я возвращалась и будучи взрослой. Но его поздние книги мне перестали нравиться. В них стало очень много сентиментальности и мало живых мальчишек. И стало очень сильно что-то царапать.

Однажды мы разговаривали об этом с Дьюи и она сказала, что возможно мы любили в детстве книги Крапивина за то, что он всегда писал о тех, кого обижают. Обиженному человеку нужно знать, что он не один такой. Особенно подростку. А у взрослого нет такой надобности, потому что он вырастает из обид и перестает обижаться на мир и людей. Это была хорошая мысль, кажется это было то, что я чувствовала, но не могла сформулировать. Дьюи же поймала самую суть, всмотрелась в нее, поняла и озвучила.

Старые, ранние книги Крапивина не стали от этого понимания хуже. А новые я перестала читать.

Его книги дали мне хорошие ориентиры — дружба, близость и доверие — большие ценности, которые нужны немногим, но именно эти немногие — люди, которых нужно искать и беречь.
Дружба между взрослым и подростком возможна.
Наши поступки определяют отношение других людей к нам, а наши страхи — оковы, которые нужно обрывать и ломать.
Хорошие люди есть и их немало.
Современные Дон Кихоты — очень обаятельные.
А еще благодаря книгам Крапивина я увлеклась парусными кораблями и научилась разбираться в них самих и в корабельной оснастке. Правда теперь уже все позабыла.

***

Прожектор пометался и погас.
Трах! «Маугли» подпрыгнул и встал. Тим забыл выбрать шверт, и он с размаху врезался в песчаное дно. Его верхний край выбил переднюю стенку плоского швертового колодца. В яхту сразу пошла вода.
Тим выдернул шверт, сбросил парус и прыгнул за борт. Схватил цепь, потянул «Маугли» к берегу. Наконец днище зашуршало по песку. Но волны подбрасывали и сносили яхточку. Унесут совсем, если оставить. Надо вытащить ее на сушу. Тим дергал и тянул цепь изо всех яростных сил. Скорее же! Поезд уже подходит к станции!
Наконец корпус «Маугли» больше чем наполовину вылез на песок. Тим отчаянно потянул цепь в последний раз… И грохнулся спиной на жесткую траву и ракушки. Скоба вырвалась из форшпигеля, цепь осталась у Тима в руках.
Тим вскочил. Гремя цепью, обежал станционный домик и выскочил на платформу. Поезд замедлил ход.
Где седьмой вагон?
Тим бросился вдоль перрона, цепь звенела на каменных плитах.
— Славка, где ты?! Славка!!
Форс-мажор
Славка прыгнул с верхней ступеньки и упал прямо на Тима. Они вцепились друг другу в плечи.
— Славка… — сказал Тим. Он сбивчиво дышал после бега.
А Славка ничего не сказал. Что говорить, раз Тим пришел? Он тоже часто дышал и смотрел на Тима. И в эту минуту, несмотря ни на что, был счастлив. Потом он заметил, что Тим мокрый.
— Ты откуда? Так на катере брызгает?
Тим понимал, что нельзя говорить про «Маугли». Если Славка все-таки уедет, в дороге он изведется от беспокойства за Тима. Тим быстро сказал:
— Зато я успел! Ты почему уезжаешь? Славка, ты из-за меня?
— Ты что! Тим, я не виноват, это мама...
— Из-за снаряда?
— Нет, Тим. Из-за… того. Того человека. Я же рассказывал.
Мама появилась в тамбуре.
— Славик, что это такое!.. Боже мой, Тим… Ты откуда?
Тим махнул рукой.
— Славка, — горячим и умоляющим шепотом сказал он. — Не уезжай.
— Тим, — сказала мама. — Как ты сюда попал? Как ты доберешься домой?
— На катере. Это неважно!.. Славка...
— Мальчики, у вас три минуты. Ради бога, не отходите от подножки!
За мамой появилась проводница. Она, кажется, ругалась.
Славка яростно оглянулся. И крикнул маме, проводнице, всем на свете:
— Хоть на три минуты оставьте нас в покое!
— Славка, не уезжай, — опять сказал Тим.
— Тим, я не могу...
— Упрись. Убеги...
— А мама? Она как? Она говорит, что не может без меня.
— Славка… Она сможет, она большая!
— Нет, — сказал Славка. — Она говорит, что нет… Я бы все сделал! Я бы в землю впаялся! Но… как я? Значит, получится, что я ее бросил?
— Ну, пусть и она не едет!.. Славка, я ей скажу!
Славка сжал губы и покачал головой. Как объяснить Тиму?
— Тим, я не виноват. Это… Ну, как приказ. Когда не хочешь, а все равно надо… Тим, ты сегодня тоже не хотел, когда я… Но ты же понял...
— Я был дурак, — резко сказал Тим. — Я понял: не все приказы надо выполнять!
— Наверно. Только я не могу, Тим. Ну, не имею права.
— А если бы она разрешила? Ты бы остался!
— Тим, она ни за что в жизни не разрешит...
Получался не тот разговор. Им сказать бы сейчас друг другу самые хорошие слова, а они тратили последние минуты. «Тим, ты не забывай меня. Ладно, Тим? Это такое чудо, что ты все-таки пришел!»
Незаметно они отошли метра на три от вагона.
Мама опять заволновалась:
— Славик, Тим… Поезд сейчас тронется.
— Подожди, еще красный свет, — резко сказал Славка. И спросил Тима: — Ты мне напишешь?
— Славка, я не о том! Ты скажи! Если бы ты не смог уехать, ты жалел бы? Она бы уехала, а ты не смог?
— Как не смог?
— Ну, заболел, ногу сломал! В яму провалился, черт возьми! Что угодно!
— Форс-мажор?
— Да! Чтобы ты не был виноват!
Чтобы мама уехала, а он остался? Славка не знал. Об этом трудно было думать. Как они друг без друга? Но… Позади Город. Позади море. Тим. А впереди? Да и что об этом говорить? Какая теперь разница?
— Тим, не все ли равно сейчас...
— Нет! Не все равно! Славка, скажи! Он остался бы?
Он не знал. Но Тим так отчаянно спрашивал об этом! Это было для него так важно! А секунды бежали.
— Мальчики, уже зеленый свет!
— Славка...
— Да, я остался бы сказал Славка.
— Да, Тим!
С отчаянной силой Тим рванул его за руку, подтащил к бетонному столбу с фонарем. Толкнул так, что Славка ударился о столб затылком...
— Тим, ты что?!
Взметнулась и коротко прошуршала в воздухе цепь. Двумя стремительными витками опоясала Славку и столб. Ее замок очень больно ударил Славку по ребрам. Тим, яростно дыша, рывком стянул у цепи концы. Щелкнул замком.
Славка машинально рванулся. Цепь держала туго — не выскользнешь. Даже не вздохнешь.
Славка понял. Он сразу все понял! Больше, чем Тим. Тим думал, что цепь удержит только Славку, а она удержит и маму. Не уедет она без Славки!
Славка рванулся еще, радостно сознавая, что цепь ему не порвать. Мама оказалась рядом. В желтом свете фонаря Славка увидел ее перепуганные глаза.
— Что такое? Славка! Тим! Это что?!
Морщась от боли и смеясь от нарастающего ликования, Славка сказал:
— Я не могу. Видишь, я не могу ехать! Видишь, мама?! Хоть убей!
Тим стоял рядом — растерянный, маленький и мокрый. Мама лихорадочно дернула цепь и увидела замок. И мгновенно все поняла. Выпрямилась.
— Тимофей! — сказала она ледяным голосом. — Дай ключ!
«Тим, не надо!»
Тим зажмурился, будто ожидая пощечины. Сильно махнул рукой в сторону темных кустов. Славка увидел, как под фонарем сверкнуло колечко...
©️ В. Крапивин «Трое с площади Карронад»
Голосуй, если понравилось!
0
16:30
308

Поделись записью, будем признательны.

RSS
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Загрузка...
Этот сайт использует файлы cookies и сервисы сбора технических данных посетителей (данные об IP-адресе, местоположение и др.) для обеспечения работоспособности и улучшения качества обслуживания. Продолжая использовать наш сайт, вы автоматически соглашаетесь с использованием данных технологий.

© 2012-2024 UVAROVO.online™


Разработка и ведение проекта PRO сайты