Домик лесничихи
Кабу-табы
Мои родители и обе бабушки жили на северной окраине города в частном секторе. Наша улица Мичурина, самая длинная в городе, с изнанки была вся из садов, спускавшихся косогорами к заливным лугам. Там в травах тихо бежал ручей Сухая Ржакса — холодный и быстрый приток реки Вороны. За лугами начинался лес.
На опушке леса стоял небольшой и нарядный деревянный дом в компании пары сараев, маленького огорода и колодца. В доме жила лесничиха с мужем, близкая подруга моей бабушки Вали.
Мы часто ходили к ним в гости. Поводы были самые разные — за грибами вместе пойти, в лото поиграть, просто поговорить, попросить помочь с сенокосом.
Муж лесничихи бабы Раи был мастер на все руки, но особенно ему удавались всякие вещицы из дерева, будь то наличники на окна, игрушки или кухонные хозяйственные доски.
Дом был не очень большой — холодные сенцы и веранда, прихожая, кухня, большая комната и маленькая спальня.
На кухне царила русская печка. Настоящая, огромная, с полатями, множеством каких-то ухоронок и ниш, с запечной лежанкой. Возле печи была полка для чугунков и стояло несколько ухватов разных размеров. Между печкой и стеной был закуток с лежанкой. Это было мое самое любимое место в доме.
Иногда зимой мы с бабушкой оставались ночевать. Взрослые пили на кухне чай и разговаривали, а я забиралась на лежанку с книжкой, задергивала занавеску и читала там под маленькой настольной лампой или слушала завывания метели на улице. С одной стороны у меня был горячий печной бок, с другой — проконопаченные мхом бревна за ковром с оленями. И лоскутное теплое одеяло и ласковый кот Барсик в ногах.
Одно из самых ярких воспоминаний оттуда — январские каникулы, мы с бабушкой пришли в гости на лыжах и остались ночевать, потому что началась сильная метель.
Сидим за круглым столом в большой комнате, пьем липовый чай из пузатого самовара. На его зеркальной поверхности отражаются наши вытянутые лица, это кажется очень смешным. Под окном стоит приемник на длинных тонких ногах. Он огромный, похож на корабль. По радио идет концерт, мы слушаем. Баба Рая уходит на кухню и приносит оттуда блюдо с горячими пирожками из печки. Пирожки пышные, румяные и очень вкусно пахнут. Баба Рая похожа на бабушку из детских книг — невысокая, полная, но очень быстрая и точная в движениях, улыбчивая и уютная. Она ставит блюдо на стол и в этот момент в доме гаснет свет. Минуту мы сидим в темноте и тишине, потом муж бабы Раи спокойно говорит, что наверное провода оборвало, потому что фонарь возле дома тоже погас. Откуда-то появляются свечи и сюрприз — большой футляр из каких-то тайников дома. Футляр оказывается старинным патефоном, который работает, если покрутить ручку. Мы слушаем пластинки, с которых поют Вертинский и Шульженко. Мне тогдашней ничего не говорят эти имена, но в голоса я влюбляюсь навсегда, так же, как и в то настроение, которое они создают с первых звуков.
Потом взрослые играют в лото при свечах, а я иду спать на лежанку. В темноте звуки и запахи приобретают какую-то особенную значимость. Треск дров в печке, тихие вздохи самого дома, легкое поскрипывание половиц, запах горячих кирпичей печки и свежей выпечки, мурлыканье Барсика...
Утром электричества по-прежнему нет, но метель улеглась и на улице сверкает солнечный морозный день. Бабушка Валя будит меня рано и мы уходим с ней на лыжную прогулку в лес. Солнце сквозь ветки выкладывает голубые ломкие тени на снегу, деревья в инее причудливые и такие красивые, что от них
трудно отвести взгляд. Кругом очень тихо, слышно только только скрип наста под лыжами. Мы уходим далеко, доходим до реки, садимся отдохнуть на поваленное дерево. У бабушки с собой термос с чаем и хлеб, который она переложила из рюкзака под шубу, на грудь, чтобы он был теплым. Это был самый вкусный хлеб и самый вкусный чай в моей жизни. После еды мы сидим на дереве, смотрим на замерзшую речку, на солнечные лучи, которые пронизывают лес насквозь и бабушка начинает петь старинные крестьянские песни.
Для меня этот голос был — словно голос леса, голос зимнего дня, голос солнечных лучей, замерзшей реки, игольчатого инея и теплого хлеба. Мне хотелось остаться там, в том дне, в том моменте
навсегда, потому что ощущение счастья, чуда, жизни накрывало и кипело внутри.
На обратном пути мы встретили лису. Она быстро пробежала мимо нас, волоча по снегу довольно-таки облезлый хвост. Мы вернулись к обеду, самовар и щи из печи нас уже ждали, а вот патефон вернулся обратно в сокровищницу дома. Кажется, я его больше не видела.
Конечно, бывало и по-другому — мы заглядывали в домик лесничихи по пути в лес, на минуту или полчаса, выпить чаю, сделать передышку. Хозяева всегда радовались гостям. Они были очень важной частью моего детства, они тоже умели в волшебство.
Взросление и потом взрослая жизнь часто уводит нас от важного. Последний раз я видела бабу Раю, уже вдову, в 2007 году, в городе на остановке. Мы поговорили в ожидании автобуса. Она была уже очень старенькой, но по-прежнему бойкой и скорой на язык.
А в 2009, горьком и тяжелом для меня году, весной я спустилась к ее дому.
Он был пустым и заброшенным. Сараи во дворе обвалились, двери в дом оказались открытыми. Покинутость, запустение, одинокий ухват и закопченая печь. В большой комнате — покореженная икона у углу. Не помню в доме икон, когда была маленькой, может их не было, а может я внимания не обращала. Это было пронзительно.
Я сделала несколько фотографий и ушла с комком в горле. Примерно через неделю после этого дом сгорел — луга выжигали от сухостоя, ветер был в торону дома.
Это был фатум как он есть. Жизнь дала возможность попрощаться и стерла из реальности маленький деревянный дом на опушке леса, в котором жили хорошие добрые люди.
Когда так происходит, понимаешь, что память бесценна. Они остались со мной навсегда.
Поделиться Сохранить в закладках